Традиция описания центральноевропейского древлеправославия

     Не все христиане исполняют заповеди "не укради" и "не лжесвидетельствуй". Многие, присвоив чужое, лгут, убеждая себя и окружающих, что украденное принадлежит им по праву. На методике присвоения чужого и обосновании правомочности этих действий построена культура воровства в законе. Добрые люди прощали ворам их грехи, и ложь с воровством стала полноправной частью культуры современного правового общества. Староверы называют это построением империи зла и воцарением антихриста.

     А кто без греха? Даже первоапостол Петр трижды солгал, прежде чем пропел петух. Повторить грех – труда не составляет, – все это делают. И оправдываются, перекладывая вину на других – на "чужих"! В процессе таких оправдательно-объяснительных занятий создано множество идеологических интерпретаций и «научных» теорий, предназначенных для сокрытия Истины и искажения представлений о реальности. Но сохранять искаженные представления и соучаствовать во лжи (продолжать лгать перед Богом и людьми) – опасный для жизни грех.

       Историография центральноевропейского региона обусловлена многими факторами. И западные и восточные соседи на протяжении столетий захватывали и присваивали центральноевропейскую территорию, ее ресурсы и продукты культуры. С X века старались подчинить центральноевропейцев своей власти новгородско-киевские варяги и их потомки. Немецкие рыцари приступили к захвату центральной Европы в конце XII века. Захват центральноевропейских земель потомками Чингизхана был начат в 1240 году и позднее продолжен служившими Чингизидам московскими князьями. Сохранившие независимость от Орды православные центральной Европы объединились в Великое княжество Литовское (ВкЛ). С 1386 года усилилась экспансия в центральную Европу польских католиков. Большой урон центральноевропейской культуре был нанесен войсками Ивана Грозного, который объявил значительные части Ливонии и ВкЛ своей вотчиной и начал Ливонскую войну 1558-1583 годов.

  

     С конца XVI века, после объединения Великого княжества Литовского с Короной Польской в Речь Посполитую, католики стали активно приписывать литвинов к полякам. Литовские православные христиане обвинялись в схизме (греч. схизма – раскол) и принуждались к подчинению папе римскому. Заниматься сохранением и воспроизводством памяти о значении православной культуры в истории ВкЛ стало опасно – это трактовалось как антигосударственная деятельность.

  

     В 1654 году Московское государство начало очередную войну на центральноевропейских землях.i Для оправдания претензий на территории Речи Посполитой, к титулу московского царя Алексея Михайловича было добавлено "всея Великия и Малыя и Белыя Росии самодержец". Православные граждане Речи Посполитой были названы московскими. Сотни тысяч жителей центральной Европы были вывезены царскими служащими на восток. Бегство жителей от захватчиков называлось бегством московских подданных. Так московскими стали называться руськие – коренные жители восточной половины Речи Посполитой, многие из которых  даже не успели познакомиться с русскими Московского государства.

 

     При захвате и приписке православных граждан Речи Посполитой к Московскому государству и его церкви возникла потребность в обосновании подчинения Московскому патриархату части епархий Константинопольской Церкви, ведь, по Правилам Святых Апостолов и постановлениям Вселенских Соборов, священнослужители, распространяющие свою власть на чужие епархии, извергаются из сана, а продолжающие служить отлучаются от Церкви. По Правилам, от Церкви отлучаются и перешедшие в подчинение другому иерарху без отпускной грамоты предыдущего иерарха. Решая эту проблему, московиты и перебежчики возобновили обвинения Константинопольской Церкви и литовских христиан в потере православности, объявили себя "истинно православными", а не пожелавших подчиниться московской власти, вторя католикам Речи Посполитой, назвали раскольниками. Этим же термином в Московском государстве стали называть и своих сограждан, не подчиняющихся централизованной власти земных правителей.

     В полемике раскольников с московской администрацией "козлом отпущения" стал низложенный на Большом Московском соборе 1666-67 годов патриарх Никон. Староверы перевели направленные на них стрелы на московского патриарха, а великороссийскому епископату негативный образ Никона помог завуалировать неканоничность Московской церкви. С помощью такой казуистики полемика сосредоточилась на местной проблеме "великого раскола Русской церкви". Выходить за пределы этой проблемы и упоминать о православии литвинов, ставших "польскими схизматиками", в неканоничной Московской митрополии было смертельно опасно.

     Большой вклад в формирование великороссийской «древлеправославной» традиции и ее описания внесли создатели и руководители ряда обительских комплексов – концентрационных лагерей беглого люда (Выго-Лексинского общежительства в Поморье, Русановской и Вяжской обителей в Невельской волости, Ряпинской обители в Причудье). Это Семейства Денисовых и Васильевых (потомков княжеских родов Мышецких и Урусовых), активно сотрудничавших с царской администрацией.ii

     В XVIII веке Петр I, упразднив Московский патриархат, реорганизовал церковь в один из органов государственной власти и был провозглашен императором всероссийским. Управлять сознанием масс стал созданный в С.-Петербурге Святейший Правительствующий Синод, наделенный функциями налоговой полиции. Оставшиеся в Речи Посполитой православные были объявлены младшими братьями великороссов или "беглыми русскими". В течении десятилетий десятки тысяч "беглых" древлеправославцев вывозились из центральной Европы на северо-восток. К концу XVIII века вся территория Речи Посполитой с находящимися на ней материальными и культурными ценностями была разделена и присвоена тремя державами: Российской империей, Австрией и Пруссией. Дележ присвоенного Россией богатства происходил по ведомственному принципу. Все разновидности связанных с православием культур были приписаны к Русской синодальной церкви, и в 1790-х годах в С.-Петербурге были трижды напечатаны сочинения столичного протоиерея Андрея Журавлева, ставшие основой для всех последующих писаний о староверии как сугубо российском явлении.iii

 

     В первой четверти XIX века свой вклад в обоснование присвоения чужого внес талантливый исполнитель заказа царской семьи, известный нам как писатель-романтик, бывший вначале масоном, но ставший приверженцем абсолютного монархизма Н. М. Карамзин. Он объединил историю нескольких государств в многотомной «Истории государства Российского» и написал: «одна Россия самобытна, одна Россия истинно существует; все им иное есть только отношение к ней, мысль, привидение».iv

 

     В середине XIX века переселившийся из Москвы в деревню Дегути Василий Золотов написал «Хронограф, сиречь Летописец Курляндско-Литовский». В этот Хронограф Золотов переписал сведения из сочинений великороссийских старообрядцев, из имперского сообщения о некоторых старообрядческих моленных Курляндии и Литвы (Увещанiе. Издание 6-е. Москва, Синодальная типография, 1840.) и дополнил его некоторыми историями, услышанными в Дегутях. Эта компиляция ныне считается подлинной историей прибалтийского староверия.

  

     В 1855 году в С.-Петербурге была издана «История русского раскола, известного под именем старообрядчества». Эта соответствующая имперским интересам книга была написана богословом С.-Петербургской академии и епископом Винницким Макарием.

 

     В 1860-х годах идеи единения с российской церковью начал проповедовать староверам Балтии видный старообрядческий деятель, уроженец среднего Поволжья Павел (Леднев) Прусский, в 1868 году присоединенный к синодальной церкви викарием Московской епархии епископом Леонидом.

     В начале 1930-х годов Иван Алексеевич Прозоров писал о навязанном всем ложном взгляде синодальных историков на происхождение старообрядчества.v Этот взгляд «оставался господствующим в течение целых столетий и, к несчастью, не исчез и до настоящего времени».vi Но и Прозоров, и другие "историки" староверия в основном продолжили сформированную в российских синодальных и имперских кабинетах традицию описания старообрядчества. Большое влияние на распространение этой традиции в XX веке оказал яркий общественный деятель, организатор, педагог, публицист и редактор Иван Никифорович Заволоко.vii

 

     В 1939 году пактом Молотова-Риббентропа закреплялась традиция разделения и присвоения центральноевропейского региона. В СССР было опасно писать о былой независимости Литвы и литовского православия.

 

     В 1990-х годах произошел передел Европы, который оправдывается обоснованиями притязаний западноевропейцев на центральноевропейский регион. Представители восточной Европы также стараются обосновать свои притязания, как заклинание повторяя имперскую формулу о поселении великороссийских староверов в Балтии во второй пол. XVII – нач. XVIII века.

 

     В XXI веке процесс убеждения общественности в великороссийском происхождении живущих в разных странах староверов усилился. Это сохраняет напряженность в международных отношениях. "Научную" великороссийскую традицию в Балтии ныне возглавляет Григорий Владимирович Поташенко.viii

     Простим нашим уважаемым "историкам" их заблуждения, ведь они не ведали, что творили (они не изучали историю православной культуры центральной Европы, не были ни лингвистами, ни географами, не разбирались в отличительных особенностях региональных памятников материальной и духовной культуры). Уважаемые историки не знали, что раскольники издавна жили в Литве, где именовались "схизматиками", людьми "старожитной веры", которая определялось и как "сталая вера" (Книга Нового Завета. Евье, 1611). Описатели староверия были воспитаны на великорусской культуре и руководствовались знаниями, почерпнутыми из документов, написанных и запущенных в оборот для обоснования российской имперской идеи. В этих документах утверждалось, что в границах Российской империи – все российское, а живущие за пределами империи раскольники (старообрядцы, староверы, приверженцы древлеправославной веры) – это русские, которые во второй половине XVII века отказались подчиниться Московскому патриархату и бежали из Псковско-Новгородского, Тверского и центрального регионов либо на окраины России, либо за границу. Но в результате диалектологических исследований следов новгородских и центральнороссийских говоров у литовских и латгальских староверов не обнаружено, а установлено, что прародина этих староверов находилась на территории белорусских говоров, то есть на территории Великого княжества Литовского (см.: Н. Морозова, В. Чекмонас. Говоры старообрядцев Литвы: особенности и проблемы происхождения, в книге: Фольклор старообрядцев Литвы: тексты и исследование. Том I. Сказки. Пословицы. Загадки. Вильнюс, 2007. С. 51-70).ix

     Отдельные корректные исследования, посвященные частным вопросам, ограничены рамками, затрудняющими видение культуры в ее зависимости от сопутствующих факторов – в ее реальности. А обобщенные описания центральноевропейской культуры до сих пор обусловлены рядом политических, национальных, конфессиональных пристрастий и не включают в свой состав несогласующиеся с избранной концепцией факты. Памятники прошлого часто не понимаются нашими современниками, не умеющими считывать информацию со старых носителей и мыслить общечеловеческими, не зависящими от моды категориями. Современные секуляризированные политики, культурологи и ученые, ориентированные на Запад или на Восток (на Рим, Нью-Йорк, Брюссель или Москву), описывают староверие как сектанство и не заинтересованы в сохранении и изучении остатков центральноевропейской православной культуры, часто следуя сталинскому принципу: «нет человека – нет проблемы».

     Совокупность сохранившихся памятников культуры позволяет описать историю бытования древлеправославия центральной Европы как процесс, длящийся столетия и не завершенный сегодня. Но это описание не сделано, так как нет ни необходимой для этого научной школы, ни заинтересованных энтузиастов. Западные и восточные специалисты считают центральноевропейские памятники (в том числе ещё оставшиеся в центральной Европе) частью своих культур. Местные кадры, воспитанные в традициях западной или восточной школ, разделяют взгляды своих учителей.

 

i Бывшая в составе ВкЛ территория Торопецкого повета в начале XVI века была захвачена Московией и подчинена московскому митрополиту. Великие Луки и соседнее к ним Заволочье относились к Полоцкой епархии до сер. XVI века. 1 октября 1653 г. московский Земский Собор решил присоединить к Московскому государству Малую Русь. В результате войны 1654-1667 гг. большая часть Смоленского воеводства ВкЛ (с Бельскими землями, находящимися теперь в Тверской области России) была захвачена московскими войсками  и осталась в составе Московского государства по условиям «Вечного мира» 1686 г. Отторгнутые украинными гетманами от Речи Посполитой земли Стародубья и Черниговщины также были включены в состав Московского государства, ставшего называться Россией. Земли Себежского, Невельского, Велижского уездов ВкЛ и левобережья Двины (современной Латгалии и Витебской области Беларуси)  были включены в состав Российской империи в 1772 г., но и в 1897 г. подавляющее большинство жителей этих районов не считали себя русскими (см: Первая всеобщая перепись населения Российской империи 1897 г.). Себежский, Невельский и Велижский районы находятся теперь в Псковской и Смоленской областях России.

ii Васильевы строили обители по договоренности с помощником Петра I в преобразованиях Российского государства Александром Меншиковым, ставшим губернатором Ингеманландской губернии, на землях которой вели свою хозяйственную деятельность Денисовы.

iii Доказательством московского происхождения считают встречающиеся у прибалтийских староверов фамилии Московитин, Москаленок и подобные. Но эти и им подобные фамилии образовались от прозвищ, которыми называли детей, рожденных гражданками Речи Посполитой от участников московских вторжений в земли ВКЛ. В Латгалии имеется деревня Московская, но мало кто знает, что ее название произошло от фамилии ее владельца пана Москажевского (Moskarzewski).

iv Цит. по: Карамзин Н. М. История государства Российского. Книга первая. Ростов-на Дону,1994. С.23.

v И. А. Прозоров (1900–1956) в 1920-х гг. учился на гуманитарном факультете каунасского Литовского университета, будучи оперным солистом Литовского Государственного театра.

vi Иван Прозоров. История старообрядчества. Каунас, 1933.

vii Представления о истории и пристрастия И. Н. Заволоко (1897–1984), редактора популярного журнала «Родная старина», издававшегося в Риге в 1927–1933 гг., формировались в Петровском реальном училище, в московской Петрово-Разумовской сельскохозяйственной академии (1917–1918) и в среде российской эмиграции в Праге (1919–1927).

viii Г. В. Поташенко – доцент, лектор Исторического факультета Вильнюсского университета, директор Центра по изучению безгосударственных культур (при Вильнюсском университете).

ix Границу белорусских говоров Е. Ф. Карский в начале XX века определил на линии Карсава – Великие Луки – Андреаполь – Ржев – Брянск – Новгород Северский – низовья Припяти – Белосток – Августов – Карсава. Значительные территории с потомками белорусов находятся теперь в восточных частях Польши, Литвы и Латвии, в Псковской, Тверской, Смоленской и Брянской областях Российской Федерации.

                 См.: Из истории староверия